В Рудне на старом городском кладбище есть памятник «Скорбящая мать». История этого памятника связана с трагической гибелью людей 20 октября 1941 г. (по некоторым сведениям 21 октября), покоящихся здесь под гранитными плитами.
Но место гибели не там, где стоит памятник, а на северо-восточной окраине Рудни, недалеко от д. Капустино, где сейчас находится свалка. Там по полю тянулся противотанковый ров, именно в нем и уничтожали несчастных людей. Хотя часть погибших так и осталась лежать здесь (по словам очевидцев, эксгумация так и не была завершена), никакого памятного знака на поле нет. Можно лишь примерно установить, где это было: в 100-150 метрах от Рыжакинского кладбища. С северо-западной его стороны есть небольшая низина, в которой весной собирается вода, скорей всего это и есть то место.
В 1964 г. большая часть останков была перезахоронена на старом городском кладбище, где позже установлен памятник «Скорбящая мать».
Ужасная картина возникает перед глазами, когда читаешь книгу Иосифа Цынмана «Бабьи яры». В книге собраны бесценные документы, свидетельства очевидцев, когда в многочисленных «бабьих ярах» гибли люди, главная «вина» которых была в том, что они евреи.
В октябре 1941 года в Рудню прибыл немецкий карательный отряд, который возглавлял начальник местного гестапо Вальтер Бук. Жителей «гетто» построили в общую колонну. Больных и всех, кто не мог передвигаться, немцы тут же расстреляли. Убили хромую статистку райзо Соню Драпкину и многих других. Гитлеровцы обошли все дома, всех укрывшихся старых и малых тоже расстреляли. Затем под конвоем немецких солдат население лагеря было выведено на большак. Колонна состояла из женщин, девушек, детей и стариков. Многие женщины несли на руках плачущих грудных младенцев.
На окраине города колонну повернули с большака в сторону и повели по окраине противотанкового рва. Вскоре жители города услышали выстрелы. Немцы расстреливали свои жертвы из пулеметов, автоматов. Люди падали с края противотанкового рва на его глубокое дно, многие падали лишь ранеными. Фашистские звери вырывали малолетних детей из рук женщин и живыми кидали в яму на груду окровавленных тел.
Злодеи на скорую руку засыпали свои жертвы землей, но изо рва продолжали нестись душераздирающие вопли и стоны. Тогда озверевшие гитлеровцы стали сваливать в яму тяжелые камни. Эту страшную сцену видели Сукеник М., Бабкин Ф., Стельмахов А., Самуилов В. Они проживали в районе противотанкового рва и смотрели из окон своих хат на происходящее. Обливаясь слезами, девочка Хая Шефлина, убежавшая перед расстрелом из «гетто», следила издали за местом казни. Так погибла ее мать 39-летняя Шефлина Рося. На месте расстрела три дня стоял глухой стон, земля шевелилась. Немцы трижды посыпали страшную могилу землей. В этот день немцы расстреляли свыше 1000 человек.
Медицинская экспертиза документально подтвердила изуверства фашистских палачей. Часть трупов была найдена в полусогнутом состоянии — признак предсмертной борьбы. У многих детей и стариков полость рта оказалась забита песком, что свидетельствовало о погребении людей заживо. В могиле найдены камни весом от 4 до 10 пудов и под ними груды детей, женщин и стариков с раздавленными черепами и костями. Предсмертный ужас застыл на лицах замученных.
Из рассказа 2 апреля 1996 года очевидца Валентины Николаевны Женчевской:
«Родилась я в Рудне в 1926 году. В 1941 году мне было 15 лет. До войны в Рудне жило очень много евреев. Считаю, что они составляли до 80 процентов населения.
Особенно много евреев жило на Пролетарской, Красноармейской, Микулинской, Вокзальной, Революционной и других улицах. Самая большая синагога была на Любавичской улице, где сейчас ресторан, другую синагогу помню на Революционной улице. Евреи работали мало, больше торговали, но были среди них ремесленники: сапожники, портные. Были у них кожевенный и крахмало-паточный заводы, заготавливали различное сырье. Конторой и складом «Заготживсырье» ведал Финкильштейн Исаак Львович.
В Рудне было три школы: русская, белорусская и еврейская. Евреев заставляли учиться в еврейских школах, но еврейские дети старались попадать в русскую школу. В 1937 году все школы стали русскими.
Первая бомба упала на дом Черномордика в центре Рудни. Погибла вся его многодетная семья. Потом на железнодорожных путях у молочного комбината разбили эшелоны беженцев из Прибалтики и Белоруссии. На русском кладбище в Рудне им поставлен памятник.
Немцы вошли в Рудню в начале июля 1941 года. В первые же дни немцы организовали полицию и начались повальные обыски с изъятием. Первый расстрел был на Краснодворском кладбище. Там расстреляли мужа (Шурупич) партизанки Гусевой. Он был директором руднянского педучилища.
21 октября 1941 года мы, молодежь, ремонтировали дорогу. Нас не охраняли. С 12 до 14 часов у нас был обед. Когда мы шли обедать, нас обогнали эсэсовцы. Они спросили нас, где здесь лагерь жидов. Мы показали. Наш дом попал в «гетто», а нас выселили в дом евреев Шевелевых. Когда я пришла обедать, застала у нас дома еврейку, одноногую Соню Драбкину. Она работало в райзо. Мы покормили ее. Увидев эсэсовцев, мы поняли, что они будут расстреливать евреев, и спрятали Драбкину в сарае, забросав ее сеном. В это время мимо нашего дома уже гнали первые колонны евреев. Их было 1017 человек. И до этого дня под разными предлогами расстреливали по 20-40 человек. По поручению немцев это делали полицаи. В тот день часть молодежи ушла из гетто работать на нефтебазу. Они не попали под этот расстрел, но погибли позже. Людям сказали, что их перегоняют на другое место, и они брали с собой узлы, подушки. Ещё надеялись выжить. Когда их повернули в сторону деревни Капустино, евреи начали бросать вещи, узлы. Немцы и полицаи их за это били. Потом всех евреев разбили на мелкие группы. У Капустино был тупик — противотанковый ров с водой. Евреи поняли, что там их расстреляют. Мы, ребята, нам никто не мешал, все видели.
Тех, у кого была хорошая одежда, заставили раздеться до нижнего белья. Эсэсовцы подводили по три-пять человек ко рву и расстреливали их. Трупы кидали в воду…
Расстреливали долго, никого не пощадили. После расстрела винтовки поставили в стойки, а полицаев, человек 10–11, построили в шеренгу. Главный немец, эсэсовец, вызвал из строя начальника полиции Коротченкова, ударил его в лицо и застрелил в упор из пистолета. Полицаев заставили распластать его труп на телах расстрелянных евреев. Полицаи побелели от испуга, думая, что и их сейчас расстреляют. Но их просто заставили присыпать ров. Как оказалось, Коротченкова пристрелили за то, что он скрыл ценности, награбленные у евреев, и кто-то из полицаев выдал его. После обыска у Коротченкова все награбленное немцы отобрали, а семья Коротченкова исчезла.
Заместитель Коротченкова, Никонов Тит, присутствовавший при расстреле, после освобождения Рудни был расстрелян в Смоленске.
Вечером в гетто вернулась молодежь с нефтебазы. Соня Драбкина пошла к ним. Не помню, когда расстреляли всех остальных евреев.
Помню, в колонне шла и моя учительница по географии, Сима Соломоновна Черняк. Она несла на руках грудного ребенка, а ее дети, 10 и 12 лет, шли рядом.
Расстрелов было много, и мы к ним привыкли. На следующий день русских, в том числе и меня, погнали на место расстрела со своими лопатами, и мы засыпали эти рвы. Многие трупы были еще теплыми, все тряслось. Говорили, что кто-то уцелел и бежал».
Из рассказа жительницы г. Смоленска Юлии Ефимовны Гельфанд:
«Дина Минц до 1941 г. работала и жила с мужем и детьми в Ленинграде. Летом 1941 г. она отправила двух своих маленьких детей с няней к своим родителям в Рудню. С приходом фашистов родители не сумели эвакуироваться и остались в оккупации. Когда руднянских евреев выгнали на расстрел, няня взяла детей за руки и пошла вместе с евреями.
Местные русские и идущие с ней рядом евреи пытались отговорить ее: «Ведь ты — русская, зачем идешь на гибель?» Она отвечала: «А что же я скажу потом Дине о детях? Ведь она их мне поручила? Нет, я так не могу. Что с ними будет, то и со мной».
Их всех расстреляли, а детей, возможно, живьем бросали в ямы. В Рудне у памятника Скорбящей Матери, созданном скульптором Л. Кербелем, на надгробных плитах рядом с фамилиями детей написана фамилия их русской няни.
Сама Дина пришла в Рудню сразу после ее освобождения русской армией. Когда вскрыли ров, где находились убитые евреи, она узнала своих детей по обуви. Трупы ее детей прикрывало тело убитой русской няни Фрузы».
Из статьи Петра Шпакова от 1975 года:
«...Сухой треск автоматных очередей, лай овчарок, душераздирающий крик, обезумевшие от ужаса и седеющие на глазах матерей десяти-тринадцатипетние дети. Лают автоматы, падают тела... ряд на ряд. Мальчонка лет шести кинулся в сторону... Рыжий, долговязый эсесовец догнал его, хватил за руку, вывернул ее и бросил на груду тел задыхающегося от боли ребенка. Малюсенькая девочка ползет по лежащей женщине: «Мамочка, вставай!» – хлюпает кроха. – Пойдем домой, мамочка!» Озверевший гилеровец кованым сапогом наступает на спину малютки...
Два дня корчилась в муках земля-мать, требовала не забыть, помнить, памятью сердца, ибо она сильнее рассудка. Здесь, в этом страшном рву, гитлеровцы не раз расстреливали мирных жителей. И осенью сорок первого, зимой и весной сорок второго».
Газета «Рабочий путь», июль 1964 г.:
«Потрясающая картина предстала недавно перед жителями Рудни, когда было разрешено произвести перезахоронение жертв немецко-фашистских оккупантов. Дата трагедии – 21 окября 941 года. В этот день захватчики бросили в противотанковый ров, расположенный на территории колхоза «Советская Россия», 1200 замученных ими советских людей. При снятии верхнего слоя земли были найдены огромные камни. Фашисты не только расстреляли свои жертвы, а еще и зарыли некоторых живыми, придавив валунами. Среди замученных оказались старики, женщины, подростки и даже грудные дети в пеленках. Присутствующий при перезахоронении житель Рудни Р. П. Савинский опознал по одежде и обуви среди трупов свою дочь Пашу. До 1941 года он был сапожником и за несколько дней до ухода на фронт сшил эту обувь дочери. Были также опознаны Дольников, работавший до 22 июня 1941 года счетоводом в артели «Труд», и С. Драбкина — сотрудница райзо. Из найденных в могилах паспортов удалось установить, что среди замученных были и граждане города Витебска. Останки жертв фашизма были похоронены в братской могиле на городском кладбище, на ней будет установлен памятник»
Петр Артемович Шпаков: «На скорбном лице Матери – страшные слова: «Война. Фашизм». Через годы кричат дети, старики, чей прах покоится под этими плитами. Они будят нас живых, они требуют: «Люди, будьте зорче втрое. Берегите мир!».
Источники:
-
Цынман, И. И. Бабьи яры Смоленщины. Появление, жизнь и катастрофа Смоленского еврейства / И. И. Цынман ; ред.: М. Л. Рогацкина, Б. И. Цынман, Н. И. Стариков. — Смоленск : Русь, 2001 . — С. 71-77. — Текст : непосредственный.
-
Гончарова, М. Не забывайте о войне / М. Гончарова. — Текст : непосредственный // Руднянский голос. — 2016. — 3 ноя. — С. 6, 9.
